Почему групповой брак — это новый горизонт социального либерализма, рассуждает автор Politico, США.
Добро пожаловать на скользкую дорожку дивного нового мира. Как известно, недавно Верховный суд США принял историческое решение, узаконивающее однополый брак во всех 50 штатах. Таким образом, социальный либерализм достиг одной из ключевых своих целей, пишет Politico, США, цитирует «ИноСМИ».
Целая новая категория граждан получила право, о котором еще два десятилетия назад нельзя было и подумать. Подобно отказу от запретов на межрасовые браки, решение Верховного суда доказывает, что брачные права должны быть расширены, и заставляет государство признавать, как говорится в судебном документе, «любовь, верность, преданность и семейные узы» однополых пар.
Возникает только один вопрос: что же дальше? Ответ, наверное, многим не понравится: теперь, когда мы поняли, что любовь, преданность и семья — не привилегия разнополых союзов, почему мы должны ограничиваться только парными союзами? Следующий логичный шаг — это легализация полигамии. Впрочем, изрядная часть борцов за брачное равенство для гей-пар почему-то выступает против этой идеи.
Это не абстрактный вопрос. В особом мнении председателя Верховного суда Джона Робертса (John Roberts) говорится: «Поразительно, но изрядная часть аргументов большинства могла бы с тем же успехом обосновывать фундаментальное право на групповой брак». Как это часто бывает с критиками полигамии, он не объясняет, почему такого исхода следует бояться. Полигамия сейчас табуирована так же сильно, как однополый брак несколько десятилетий назад. Фактически, она обсуждается только в бородатых анекдотах про штат Юта и мормонов (которые, кстати, запретили эту практику более 120 лет назад).
Моральная аргументация, объясняющая, почему общество должно отвергать полигамию, выглядит столь ж неловкой и юридически слабой, как и аргументы противников однополого брака.
Именно поэтому прогрессивные деятели, выступающие против легализации полигамии, делают это как-то вяло. Им явно неудобно и непривычно спорить с людьми, которые требуют узаконить некую форму нетрадиционных отношений. Еще бы — они ведь единодушно признают право вменяемых взрослых людей вступать по взаимному согласию в любые сексуальные и романтические отношения, но при этом отрицают официальное юридическое оформление этих отношений. Полагаю, что они просто попались в ловушку своей прежней позиции, занятой из политического прагматизма — ради того, чтобы успешнее отстаивать дело гей-браков.
Однако поступая так, они причиняют реальный вред реальным людям. Брак не просто формально закрепляет имеющиеся неформальные отношения. Это защитная система, которая помогает супругам отстаивать свои интересы, а также материальную, экономическую и эмоциональную безопасность. Если мои либеральные друзья признают, что свободные люди вправе завязывать романтические отношения с несколькими партнерами, как могут они отрицать право этих людей на юридические гарантии, которые дает брак?
Полиамория — это факт. Многие люди практикуют групповые отношения — и вопрос заключается не в том, будут ли они поступать так и в дальнейшем. Вопрос в том, признаем ли мы применительно к ним ту же простую вещь, которую мы признали, когда речь шла о другой группе людей: что брак основан на любви и что право на брак — это именно право.
Почему против этого выступают люди, не заинтересованные в сохранении «традиционного брака» или в запрете полиамории? На мой взгляд, причины — чисто политические, и отрицание полигамии в данном случае выглядит всего лишь ситуативной уступкой. Со временем, как я полагаю, ситуация изменится.
Движение за брачное равенство многое сделало для легализации полигамии, но одновременно сильно повредило этой идее. С одной стороны, оно активно и эффективно критиковало аргументы сторонников «традиционного брака», основанные на том, что брак должен оставаться таким, каким был, потому что он всегда был именно таким. В частности, движение нанесло смертельный удар представлениям о том, что естественный смысл брака заключается в рождении и воспитании детей. В конце концов, мы не запрещаем вступать в брак тем, кто не может иметь детей, не аннулируем бездетные браки и не заставляем новобрачных клясться, что они сразу же обзаведутся ребенком. Вместо этого мы утверждаем, что институт брака нужен, чтобы узаконить взаимные долгосрочные обязательства особого рода и предоставить тем, кто их принимает, некоторые материальные и юридические преимущества. И это совершенно справедливо.
С другой стороны, это движение с самого начала проявляло к полигамии нелепую враждебность — причем, по такой неуважительной причине, как краткосрочная политическая выгода. Дело в том, что многие консервативные противники брачного равенства говорят о «скользкой дорожке», доказывая, что признание однополых браков неминуемо изменит сущность самого понятия «брак». Вспомним, например, пресловутые ремарки Рика Санторума (Rick Santorum) о «человеке и собаке», приравнивавшие однополый брак к скотоложеству. Полигамия также нередко упоминалась в этом контексте. Характерно, что пагубность брака между более чем двумя партнерами при этом считалась само собой разумеющейся. К сожалению, многие сторонники брачного равенства предпочли не оспаривать это безоговорочное осуждение полигамных браков и вместо этого стали уверять общество, что гей-браки не приведут к полигамии — как будто неприемлемость узаконенной полигамии не требует доказательств.
Хочу заметить: я не виню движение за брачное равенство в том, что групповой брак все еще юридически не признается. Но, тем не менее, избранная этим движением тактика во многом препятствует серьезному обсуждению легализации полигамии. При этом я признаю, что эта тактика имела беспрецедентный успех и, возможно, была необходима. Я понимаю логику требующую действовать постепенно, чтобы перемены не выглядели лавинообразными. Отстаивать полигамию во время борьбы за брачное равенство значило подтвердить представления консерваторов о том, что гей-брак угрожает традиционным ценностям. Однако времена изменились. Хотя сделать нужно еще многое, сейчас непосредственно брачному равенству больше ничего не угрожает. В 2005 году отрицать право на групповой брак, исходя из политического прагматизма, возможно, имело какой-то смысл. В 2015 году, после решения Верховного суда, никакого смысла у этой тактики больше нет.
Хотя ряд важных юридических и практических вопросов остался нерешенным, вердикт Верховного суда и широкая общественная поддержка, которую он получил, позволяют считать, что брачное равенство в целом достигнуто. Вскоре социальному либерализму потребуется обратить свой взгляд к новым горизонтам. А так как многие из нас усердно доказывали, что почтение к традициям — не повод лишать брачных прав те общественные группы, которые хотят их приобрести, следующий шаг выглядит очевидным. Мы должны добиться юридического признания браков между более чем двумя партнерами. Пора, пора легализовать полигамию.
***
Обычные аргументы против полигамии не выдерживают элементарной критики. Апелляции к традициям и идея о том, что единственный смысл юридически закрепленного брака заключается в воспитании детей, ныне, смею надеяться, окончательно отвергнуты всей прогрессивной общественностью. Остается только набор неуклюжих тезисов, не отражающих никаких последовательных представлений о моральном смысле брака и с тем же успехом применимых и к традиционным формам семьи.
Многие утверждают, ссылаясь на социологические исследования, что для полигамной семейной структуры характерны насилие, неравенство и принуждение. Это и так, и не так. Полигамный брак зачастую встречается в патриархальных обществах, где он устроен по «веерной модели» — с одним мужем и несколькими не состоящими друг с другом в браке женами. В таких браках мужчина обычно выступает в роли главного, и у нас есть все основания подозревать в них высокий уровень психического и физического насилия и принуждения. Однако причина тут не в самой полигамии: не стоит считать источником социальных проблем внешнюю сторону дела.
В конце концов, для традиционного брака насилие тоже характерно. Традиционный брак часто бывает патриархальным и зачастую основан на неравенстве. Более того, многие считают, что он возник в первую очередь для того, чтобы закрепить патриархальные структуры внутри семьи. При этом одновременно с борьбой за брачное равенство мы боролись за более равный, более феминистский гетеросексуальный брак, полагая, что данную брачную структуру стоит сохранять и улучшать. Однако, если мы хотим запретить какую-нибудь форму брака как рассадника сексизма и насилия, начать нам придется именно с традиционной модели «один муж и одна жена». Полигамия обычно ассоциируется у нас с религиозными традициями, кажущимися нам чуждыми и регрессивными, но вся проблема исключительно в ее нелегальности. Стоит узаконить групповой брак, как связь между ним и семейным насилием исчезнет.
Еще один распространенный — и неуместный — аргумент основан на соображениях логистики. Его сторонники утверждают, что полигамный брак станет слишком большой нагрузкой на инфраструктуру, связанную с семейным правом, так как она не рассчитана на браки между более чем двумя людьми. В особенности часто можно услышать, что в полигамных браках слишком сложно будет делить собственность в случае развода или смерти. Лично мне этот аргумент пугающе напоминает аналогичные попытки «практических» возражений против однополых браков. (В анкете говорится «муж и жена»! Вы что, хотите, чтобы мы новые анкеты печатали?) По-моему, вполне очевидно, что логистические соображения — не повод лишать людей человеческих прав.
Если нынешние правовые структуры и прецеденты не годятся для групповых браков, со временем возникнут новые. Здесь опять же можно посмотреть на традиционный брак. Несмотря на множество правовых норм и богатейшую правоприменительную практику, бракоразводные процессы часто бывают крайне ожесточенными. Сложности и конфликты — побочный продукт любых человеческих отношений и взаимных обязательств. Мы — как гражданское общество — могли бы требовать от вступающих в групповой брак подписания обязывающих документов и соглашений по вопросам наследования, алиментов и т. д. В конце концов, существуют же брачные контракты.
Хуже всего — и наименее убедительно выглядят аргументы, делающие упор на старую тему «скользкой дорожки», хорошо знакомую нам по высказываниям противников однополого брака: «Если мы разрешим групповой брак, речь вскоре зайдет о браке с животными или с детьми». Между тем различие вполне очевидно, и оно заключается в согласии. В последние годы прогрессивное и просвещенное сообщество старательно доказывало, что согласие — это мера всех вещей в сексуальной и романтической сфере, и при наличии согласия между вменяемыми взрослыми позволено все. Соответственно, без информированного и добровольного согласия любая сексуальная или романтическая связь недопустима.
Этот базовый принцип взаимного информированного согласия объясняет, почему полигамия приемлема, а скотоложество и детские браки — нет. Животные не могут дать согласие, дети не способны осознать, что это согласие подразумевает. Напротив, вменяемые взрослые люди, готовые осознанно и по своей воле, без принуждения заключить брачный договор, должны иметь на это право в соответствии с основными принципами свободы личности. Согласие — это справедливый и удобный критерий для оценки отношений между взрослыми людьми в мире сложных и многовариантных человеческих желаний.
Прогрессивная общественность всегда хвасталась, что время на ее стороне, и что в своих предпочтениях она идет в ногу с историей. На это часто делался упор в ходе борьбы за брачное равенство. Нашим политикам и нашему народу не раз задавали вопрос о том, могут ли они представить себе будущее, в котором неприятие брачного равенства воспринимается как принципиальная позиция. На мой взгляд, пора задать тот же вопрос самим носителям прогрессивных взглядов: с учетом того, что вы знаете о прогрессе в области прав человека, уверены ли вы, что ваше неприятие групповых браков не будет вскоре выглядеть таким же анахронизмом, каким вам кажется неприятие гей-браков? Раз уж вы утверждали, что невозможно быть против однополых браков и уважать однополую любовь, как же вы можете быть против групповых браков и уважать групповую любовь?
Подозреваю, что многие из прогрессивного сообщества при откровенном разговоре признают, что аргументы против полигамии крайне неубедительны, иррациональны и практически полностью основаны на предрассудках. По сути, они — всего лишь неуклюжее нагромождение ненадежных доводов и неудачных идей, которые когда-то были взяты на вооружение ради краткосрочных выгод в ущерб долгосрочной перспективе. Мы должны признать, что нельзя жертвовать человеческими правами ни во имя сиюминутных материальных интересов, ни во имя политического прагматизма. Таким образом, все очевидно: необходимо отбросить политические соображения, преодолеть консервативную непримиримость и начать бороться за распространение брачных прав на еще одну группу любящих друг друга и преданных друг другу взрослых людей. Других вариантов у нас нет.
