В кинотеатрах Риги и Латвии уже стартовал в широкий прокат нашумевший фильм «Зови меня своим именем». То, что кино Луки Гуаданьино доберется до широкого проката в соседней России, по-прежнему не факт, пишет РБК. Впрочем, за несколько специальных показов стало понятно, что зрители готовы пересматривать его по два, а то и по три раза.
Портал РБК рассказал, почему это не случайность.
Кадр из фильма «Зови меня своим именем» (Call Me by Your Name)
На структурном уровне это монолог уже взрослого героя, вспоминающего шесть пылких недель в 1983-м, которые он, 17 лет от роду, провел на семейной вилле «где-то в Северной Италии» в компании Оливера, 24-летнего ассистента его отца-археолога. На эмоциональном — исповедь горячего сердца, цепкая, впрочем, к весьма конкретным подробностям незабываемого, один-раз-в-жизни романа: запахам, цветам, движениям, словам — особенно словам.
Поначалу Асиман не думал, что «Имени» вообще требуется экранизация («В книге так много внутренних переживаний, что не было смысла делать из этого фильм», — замечал он в одном из интервью), но сейчас не упускает случая похвалить отдельные режиссерские решения и актерскую игру. По его мнению, Лука Гуаданьино очень деликатно — как и в оригинале — подошел к сексуальным сценам, а исполнители главных ролей Тимоти Шаламе и Арми Хаммер добились на экране удивительного правдоподобия. Что до отклонений от первоисточника, то они тоже пришлись Асиману по вкусу: он говорил, что финал картины мощнее, чем концовка романа, в которой автор не смог так решительно расстаться со своими героями и свел их снова 15 и 20 лет спустя.
Это квир-кино, на которое стоит сводить родителей
Если, конечно, считать «Зови меня своим именем» квир-кино из-за характера изображенных в нем отношений. Подобно «Жизни Адель», фильм Гуаданьино отказывается «экзотизировать» однополую страсть, придавать ей диковинный статус. Как и «Лунный свет», он больше про лирику, чем про физику секса, про поиск адекватного языка, которым можно рассказать другому о себе и своих чувствах. Это гимн человеческой отзывчивости, умению сформулировать самое главное, не впадая в пошлость или патетику. Поэтому, вероятно, здесь нет злодея — скажем, общественного мнения, встающего на пути героинь «Кэрол», — и только деспотичный отец Оливера на мгновение возникает на заднем плане, так и не материализовавшись во сколько-нибудь реальную угрозу.
Зато есть покровители — родители Элио, которые благоволят поискам сына. Сказывается, безусловно, и дух открытости и космополитизма, царящий в этом доме (герои свободно переходят с английского на французский или итальянский), и род занятий отца-профессора. Искатель древностей и знаток античности, он лучше всех на экране понимает про бренность души и тела — и ближе к развязке выдает об этом монолог большой красоты и мощи. В другом, менее искусном фильме сцена их разговора с Элио могла бы выглядеть натужным резонерством — так мораль подверстывается к непосредственному опыту, — но тут этот эпизод не кажется чужеродным: на протяжении картины очень умело поддерживается баланс между чувственным и интеллектуальным, интонацией и сообщением, зыбким и зримым.
У Луки Гуаданьино хорошие шансы на «Оскар»
Сверхчуткой настройкой фильм обязан своему режиссеру: в этом смысле Гуаданьино на наших буквально глазах становится все более зрелым автором. Если в недавнем «Большом всплеске» — другом фильме об эротическом томлении, вписанном в средиземноморский пейзаж, — от перепадов тона у зрителя мог случиться натуральный солнечный удар, то «Зови меня своим именем» — работа довольно цельная. С Гуаданьино мало кто сейчас может сравниться в умении транскрибировать музыку (любимое занятие Элио) и превращать открыточные виды в выпуклую, чтобы можно было пощупать, реальность. Шорты и расстегнутые на груди рубашки, велосипеды и автобусы, пруды и бассейны, ссадины и поцелуи, пьяные танцы и цитаты из Хайдеггера — камера Сэйомбху Мукдипрома ловит мир в сачок, но не распяливает его в энтомологическом альбоме, а держит на ладонях, предлагая полюбоваться и зрителям.
Отсутствие у режиссера персональной номинации на «Золотой глобус» не должно никого сбивать с толку: его там — и, очевидно, по самым популистским соображениям — замещает Ридли Скотт, в рекордные сроки (и за огромные деньги) заменивший опального Кевина Спейси на благонадежного Кристофера Пламмера. Едва ли этот расклад повторится на «Оскаре», более «стрессоустойчивой», что ли, премии, которая скорее обратит всеобщее внимание на европейского режиссера — как было с Ханеке и его «Любовью» в 2013-м. И можно больше не переживать за ремейк «Суспирии», намеченный на следующий год: такой — сдюжит.
22-летний Тимоти Шаламе — открытие киносезона
Фильм одинаково щедр по отношению ко всем своим звездам. Арми Хаммер играет не только молодого бога, идущего по жизни с нахальным «бывай», но и трогательного влюбленного, который боится ранить близкого человека. Майкла Стулбарга после «Серьезного человека» на главные роли не зовут, и он нашел свой тихий гений в теньке, на втором плане — будь то в «Стиве Джобсе», «Фарго» или здесь, с бородой и набором слайдов с античными статуями. Но главный прорыв совершил, конечно, Тимоти Шаламе, уже засветившийся в нескольких больших проектах (калибра сериальной «Родины» и нолановского «Интерстеллара») — и наконец получивший в свое распоряжение объемного, в 4DX, персонажа.
Это абсолютное попадание: романный Элио приобретает узнаваемые повадки, индивидуальную пластику и манеру выражаться. Гуаданьино рассказывал, насколько ответственно Шаламе подошел к съемкам: он лично проверил, может ли живой человек воспроизвести сцену с персиком из книги (может). Другой и, вероятно, решающий для общего восприятия фильма актерский тур-де-форс явлен в финале, где титры бегут прямо по его залитому слезами лицу; не оторваться. В этом премиальном цикле Шаламе вряд ли сможет одолеть мастодонта Дэниэла Дэй-Льюиса, объявившего об уходе из кино после «Призрачной нити», или — комическая альтернатива — Джеймса Франко с его «Горе-творцом», но, как принято говорить в таких случаях, запомните эту фамилию. Скоро ее можно будет увидеть в «Леди Берд» Греты Гервиг, которая наверняка поборется с «Зови меня своим именем» за главный «Оскар», и у нового Вуди Аллена.
Специально для фильма Суфьян Стивенс записал две новые песни
С музыкой у Гуаданьино не было проблем, даже когда не получалось все остальное, но тут на одном саундтреке сложилась какая-то запредельная концентрация талантов. С одной стороны, дискотека 1980-х — в первую очередь, Джорджо Мородер с его неотвязной «Lady, Lady» и щемящая «Love My Way» The Psychedelic Furs. С другой — композиции Рюити Сакамото и вообще все «классические» позиции, фортепианная капель, которая никак не может разразиться настоящим дождем: неслучайно Элио сопровождает мотив незрелости, недовыраженности, вечного становления.
Наконец, новые (посчитаем еще ремикс его композиции «Futile Devices») вещи Стивенса, узнаваемые, как всегда, с первого гитарного перебора. Недоброжелатели скажут, что эти песни (одна называется «Загадка любви») — слишком незамысловатая музыкальная рифма к душевному состоянию главного героя, поклонники — что это идеальное воплощение тех же эмоций средствами другого медиа. Правы, сказать по совести, и те, и другие, но отчего тогда в конце, под «Visions of Gideon», так щемит в горле.
Продолжение «Зови меня своим именем» может выйти в 2020 году
Кто сказал, что вселенные бывают только в комиксах? У Гуаданьино грандиозные планы: в одном интервью он сказал, что мечтает сделать пять фильмов про Элио и Оливера, в другом, которое все и цитируют, что только сел за второй, но хочет выпустить его уже в 2020-м. Среди идей — использовать одну не вошедшую в прокатную версию сцену в качестве флешбека, перенести действие на семь лет вперед, чтобы актеры более-менее сравнялись со своими биологическими возрастами, и показать мир 1990 года, с крахом коммунизма, войной в Ираке и началом эры Берлускони. Отчасти это напоминает линклейтеровскую трилогию про Джесси и Селин, которые натыкаются друг на друга раз в десятилетие, чем-то — «Отрочество» того же автора, где историческое время было намечено пунктиром. Гуаданьино и сам озабочен выстраиванием престижной генеалогии и приводит в пример постоянного персонажа Трюффо Антуана Дуанеля, сыгранного Жаном-Пьером Лео.
Шаламе и Хаммер уже заявили, что совсем не против вернуться к своим образам, но при условии, что у фильма не сменится режиссер. А вот сценарист картины Джеймс Айвори, которому в этом году исполнилось 89, от участия в продолжениях отказался: «Если он [Гуаданьино] хочет что-то сделать, если Андре Асиман хочет что-то написать, отлично. Но я не знаю, как они найдут сорокалетнего Тимми!» — до того он привязался к этой истории и команде.
Powered by WPeMatico
